Аня из Зеленых Мезонинов - Страница 65

— Ну, премного обязан, — сказал Мэтью, — и… и… не знаю… но я хотел бы… мне кажется, теперь делают не такие рукава, как прежде. Если это не окажется слишком смелым требованием, я… я хотел бы, чтобы они были сделаны по-новому.

— С буфами? Разумеется. Можете не волноваться, Мэтью. Я сошью по самой последней моде, — заверила миссис Линд. Когда Мэтью ушел, она добавила, обращаясь к себе самой: — Приятно будет хоть на этот раз увидеть бедного ребенка прилично одетым. То, как Марилла ее одевает, просто смешно, скажу я вам, и меня не раз подмывало прямо сказать ей об этом. Я, конечно, промолчала, потому что вижу, что Марилла не хочет никаких советов и уверена, что хоть она и старая дева, но знает больше о воспитании детей, чем я. Так всегда бывает. Люди, которые воспитывали детей, хорошо знают, что нет единого надежного метода, который годился бы для любого ребенка. Но те, кто детей не воспитывал, думают, что это так же просто и легко, как тройное правило в арифметике — только поставьте так-то и так три числа, и сумма выйдет правильно. Но плоть и кровь не подходят ни под какую арифметику, вот тут-то Марилла и совершает ошибку. Можно предположить, что, одевая Аню подобным образом, она пытается воспитать в ней дух смирения, но скорее всего, этим она развивает только зависть и неудовлетворенность. Я уверена, что девочка видит разницу между своей одеждой и нарядами других девочек. Подумать только, даже Мэтью это заметил! Этот человек просыпается после шестидесяти лет спячки!

В следующие две недели Марилла ясно чувствовала, что на уме у Мэтью было что-то необычное, но что это было, она не могла догадаться до самого кануна Рождества, когда миссис Линд принесла новое платье. Марилла приняла произошедшее в целом хорошо, хотя скорее всего не поверила дипломатичным объяснениям миссис Линд о том, что она сшила платье якобы только потому, что Мэтью боялся, как бы Аня не узнала заранее о подарке.

— Так вот почему все эти две недели Мэтью смотрел так загадочно и усмехался в бороду, — сказала она несколько холодно, но снисходительно. — Я знала, что он замышляет какую-то глупость. Должна сказать, что не считаю, будто Ане нужны еще какие-то платья. Я сшила ей этой осенью три хороших, теплых, практичных платья, а все, что сверх этого, — совершенно излишняя расточительность! На одни эти рукава ушло столько ткани, что хватило бы на целую блузку. Ты только разжигаешь в Ане тщеславие, Мэтью, а у нее уже и так самовлюбленности, как у павлина. Ну, надеюсь, она наконец будет довольна. Я знаю, она мечтала об этих глупейших рукавах с тех самых пор, как они вошли в моду, хотя ни словом о них не вспоминала после того первого раза. Буфы становятся все больше и смешнее, они уже и теперь огромные, как воздушные шары. А в следующем году модницам, наверное, придется проходить в дверь бочком.

Рождественское утро застало мир в прекрасном белом уборе. В тот год декабрь был теплым, и все приготовились к зеленому Рождеству, но ночью выпал снег, и его как раз хватило, чтобы совершенно преобразить Авонлею. Аня с восторгом выглянула через дырочку на своем разукрашенном морозом окне. Заснеженные ели в Лесу Призраков были удивительно пушистыми, березы и дикие вишни стояли словно усыпанные жемчугом, вспаханные поля превратились в ряды снежных ямочек, а в чистом холодном воздухе слышалось чудесное похрустывание. Аня сбежала вниз, весело крича, так что ее голос раздавался по всему дому:

— С Рождеством, Марилла! С Рождеством, Мэтью! Какое чудесное Рождество! Я так рада, что оно белое. Настоящее Рождество должно быть белым, правда? Я не люблю зеленое Рождество. Оно обычно не зеленое, а просто некрасивое и блеклое — коричневого и серого цвета. И почему люди говорят, что оно зеленое? Но… но… Мэтью, это мне? Ах, Мэтью!

Мэтью сконфуженно развернул бумагу и вынул платье, примирительно взглянув на Мариллу, которая с притворным равнодушием наливала воду в чайник, но краешком глаза заинтересованно следила за происходящим.

Аня взяла платье и разглядывала его в благоговейном молчании. Ах, какое красивое! Прекрасная мягкая коричневая «глория», блестящая, как шелк! Юбочка с изящными оборочками и сборочками; лиф, искусно украшенный защипами по последней моде; маленький гофрированный воротничок, обшитый тончайшими кружевами. Но рукава! Они были вершиной дела! Длинные, до локтя, манжеты, а над ними два великолепных буфа, разделенные посередине узкими сборочками и бантиками из шелковой коричневой ленточки.

— Это рождественский подарок для тебя, Аня, — сказал Мэтью робко. — Ну… ну… Аня, тебе нравится? Ну что ты… что ты…

Потому что Анины глаза вдруг наполнились слезами.

— Нравится ли мне? Ах, Мэтью! — Аня раскинула платье на стуле и сложила руки. — Мэтью, это верх совершенства! Ах, я никогда не смогу достаточно отблагодарить вас. Только посмотрите на эти рукава! Ах, мне кажется, что это счастливый сон.

— Ну, хорошо, хорошо. Давайте завтракать, — прервала Марилла. — Должна сказать, Аня, я не думаю, что тебе было необходимо это платье; но раз Мэтью подарил его тебе, постарайся аккуратно с ним обращаться. А вот лента для волос, это миссис Линд тебе принесла. Коричневая, под цвет платья. А теперь садись за стол.

— Не знаю, смогу ли я завтракать, — сказала Аня в восторге. — Завтрак кажется слишком прозаичным занятием в такой волнующий момент. Я предпочитаю услаждать взор этим платьем. Я так рада, что рукава с буфами по-прежнему в моде. Я чувствую, что не пережила бы огорчения, если бы они вышли из моды, прежде чем у меня появилось бы платье с такими рукавами. Я никогда не ощутила бы полного удовлетворения, понимаете? Как это мило, что миссис Линд подарила мне и ленту. Я чувствую, что должна, в конце концов, стать очень хорошей. В такие минуты, как эта, я очень жалею, что еще не стала образцовой девочкой, и обычно принимаю решение стать ею в будущем. Но почему-то очень трудно следовать своему решению, когда вдруг приходит какое-нибудь непреодолимое искушение. И все-таки на этот раз я постараюсь приложить особые усилия.